Башня Вулыха предназначалась советской элите: история здания на Яузском бульваре

Сегодня, 23 августа, исполнился бы 91 год замечательному журналисту, краеведу, обозревателю «МК» и нашему другу Льву Колодному. Совсем недавно Лев Ефимович покинул нас навсегда, оставив после себя богатейшее наследие — уникальные материалы по исследованию старой Москвы. В память о Льве Колодном мы продолжаем публиковать серию его статей, посвященных столичному Бульварному кольцу.

Под номером 3 возвышается самый высокий на Яузском бульваре 14-этажный типовой кирпичный дом. Это так называемая Башня Вулыха, созданная по проекту московского архитектора Ефима Вулыха в эпоху массового строительства панельных жилых домов. Появилась она в 1963 году в пору заката правления Хрущева, основателя индустриального домостроения в СССР.

У башни внутри сборный железобетонный каркас. То, чего не существовало в прошлом. Его делали на заводах. А стены из испытанного веками кирпича выкладывали на стройке каменщики. У таких зданий на стенах нет швов, им не грозит разгерметизация. В квартирах башен просторные кухни, прихожие и лоджии.

Такие дома считались элитными, сооружались кооперативами, крупными предприятиями. Их много появилось в Москве и других городах,

Ефим Вулых — автор проекта Большого цирка на Юго-Западе. Там же — его Институт научной информации и фундаментальная библиотека по общественным наукам, Государственная научная медицинская библиотека, на Ленинградском проспекте дом на 450 квартир и многие другие здания. Но самый известный и многократно повторимый в СССР проект архитектора — башня, увековечившая его имя.

За семь лет до появления «Башни Вулыха» у архитектора родился сын Александр, сказавший о себе в стихах:

Я родился в пятьдесят шестом…

Год за годом рос, и постепенно

Ростом вышел для прыжков с шестом,

Да не вышло из меня спортсмена.

Вышел известный поэт, чьи стихи звучат по радио и телевидению, на эстраде — в словах песен в исполнении известных артистов.

Много лет я встречался с высоким, статным, всегда приветливым автором поэтических страниц «Московской правды» и «Московского комсомольца»» Сашей Вулыхом. И не знал, что он сын заслуженного архитектора РСФСР, вписавшего свое имя в историю русской архитектуры.

* * *

«Башню Вулыха» возвели, разрушив ради нее дом 3 на бульваре и дом 4 в Большом Николоворобинском переулке, где жил Исаак Бабель, по мнению Ильи Эренбурга, «выдающийся писатель века». Его стилем восхищались Эрнест Хемингуэй и Хорхе Луис Борхес. Он появился на свет в конце XIX века в Одессе в семье коммерсанта, давшего сыну высшее коммерческое образование.

Город у Черного моря, столица юга России, с гимназиями и Новороссийским университетом, родина замечательных прозаиков и поэтов Ильфа и Петрова, Катаева, Олеши, Багрицкого и Светлова, Паустовского. Но слава к ним пришла в Москве, как и к Бабелю.

В 20 лет его рассказы опубликовал Максим Горький, но посоветовал «пойти в люди», как поступил в молодости сам, поработать, послужить, набраться впечатлений жизненного опыта и только потом заняться всецело литературой. Бабель последовал совету. Служил переводчиком в иностранном отделе ЧК, Наркомпросе, когда они находились в Петрограде. Участвовал в «продовольственных экспедициях» в деревне, где хлеб добывали силой. Служил в 1-й Конной армии Буденного. Проявил себя репортером, выпускающим, редактором в разных городах.

В тридцать лет у Бабеля в московском журнале «Красная Новь» и других столичных журналах появились его рассказы, принесшие автору известность. Первая книга издана в Москве в 1925 году. Спустя год вышла «Конармия», принесшая автору славу и головную боль. Бывший командующий 1-й Конной армией Буденный опубликовал статью «Бабизм Бабеля в «Красной Нови», в тексте которой назвал его «дегенератом от литературы». Другой властный герой Гражданской войны Ворошилов стиль рассказчика посчитал «неприемлемым», Сталин отнесся более снисходительно, счел, что автор писал о «вещах, которые не понимал».

Защитил от всех нападок Максим Горький, чей авторитет тогда считался непререкаемым в СССР: «Читатель внимательный, я не нахожу в книге Бабеля ничего карикатурно-пасквильного, наоборот: его книга возбудила у меня к бойцам «Конармии» и любовь, и уважение, показав их действительно героями, — бесстрашные, они глубоко чувствуют величие своей борьбы».

На глазах Бабеля происходила коллективизация, он ездил по Украине, хотел написать о ней роман, придумал ему название, но, увидев, что творилось в селах, рассказывал: «Вы себе представить не можете! Это непередаваемо — то, что я наблюдал на селе! И не в одном селе! Это и описать невозможно! Я ни-че-го не по-ни-маю!» В своем кругу говорил, что происходящее в деревне намного страшнее того, что ему доводилось видеть в Гражданскую войну. Напечатал первую главу романа и надолго умолк. Багрицкому признался: «Поверите ли, Эдуард Георгиевич, я теперь научился спокойно смотреть на то, как расстреливают людей».

Маяковский дружил с известным чекистом Горожаниным, сочинил на отдыхе с ним киносценарий. Решив покончить жизнь самоубийством, составив завещание, Маяковский последний вечер в жизни провел в своем доме в обществе Агранова, первого заместителя главы госбезопасности. Подобно Маяковскому, Бабель состоял в близких отношениях с Аграновым, Горожаниновым и другими руководителями Лубянки. Все они взошли на эшафот летом 1937 года, их расстреляли как «врагов народа». В доме наркома НКВД Ежова, литературном салоне его жены Евгении Соломоновны, Бабель продолжал бывать по-свойски после их казни…

Но роман о чекистах сочинять не пришлось. Жена Ежова покончила самоубийством. 10 апреля 1939 года арестовали развенчанного Ежова. А спустя месяц, 16 мая, пришли с ордером на обыск и арест к Бабелю. Обвиняемому в терроризме и шпионаже пришлось испытать мучительные допросы и пытки. На странице с фамилиями 24 судимых заключенных Сталин написал «За…» и расписался. Военная коллегия Верховного суда 25 января 1940 года присудила писателя к расстрелу. А в 01 час 30 минут 27 января его не стало.