Понять Наталью Гундареву: "Родней быть не может"

Это была неделя Натальи Гундаревой. Какой канал ни включишь — Наташа, Наташа, Наташа. Всюду фильмы с ее участием. Пять лет назад этого не было. Наталье Георгиевне исполнилось бы сейчас 75.

Смотришь, как она играет в сто раз виденном кино, — и глаз не можешь оторвать от восхищения. Кого мы потеряли…

На «Культуре», на «Мире», на «Звезде», на Первом… Она будто становится частью тебя, твоей гостьей, хозяйкой, волшебницей. На ОТР — «Пять вечеров с Натальей Гундаревой». Каждый вечер ты ждешь, и она приходит, ровно в девять. Какое наслаждение!

Пересматриваешь фильмы, от которых вроде глаз замылился. Вот «Сладкая женщина». Помнишь только, как Янковский в гриме бывалого, побитого молью мужика вожделенно смотрит на нее: «Сладкая…»

А теперь видишь: там у Гундаревой неимоверное количество эмоций, красок, оттенков. В каждое новое состояние она переходит легко, изящно, естественно. И такая палитра человеческих чувств, каждый раз меняющихся! Если Тихонов играл мысль как никто другой, то Гундарева — движение души, женскую страсть, и переходы от одной к другой, пятьдесят оттенков, нюансов в одном флаконе.

Вот ее первый фильм — дебют в «Здравствуй и прощай». Наташе — неполных 25. Это сценарий Мережко, знатока «женского счастья», и прекрасный режиссер Виталий Мельников. И она там в паре с Виктором Павловым, ближайшим другом, который и привел Наташу в артистки. Играет безответную любовь — и сама вся такая несчастная-несчастная. И ты это видишь не только в анфас, прямо смотрящую, по взгляду, но и… Да, я милую узнаю по походке, и вообще, извините, вид сзади… Посмотришь на нее — так сразу все и понимаешь про ее жизнь. Там в ней живет все, и те прекрасные части тела, от широты которых она впоследствии зачем-то хотела избавиться… А ведь это было ее богатство, ее инструменты артистические, на которых Наташа виртуозно играла.

Или «Осень» Андрея Смирнова, вся наполненная чувственной эротикой. Наташа там вновь простушка, деревенская (как же ей удавались такие роли!). В одном только рассказе, разговоре о себе тебя ударяет током женского естества, телесности — и при этом необыкновенной внутренней, животной чистоты.

«Вас ожидает гражданка Никанорова» — это уже мем. Наташа ждет, она в поиске своего единственного, она выбирает. Это и мучительно, и прекрасно, потому что ты наблюдаешь вблизи женщину, мисс и миссис мира, ее величество. А уж когда выберет, наконец, окончательно и бесповоротно, после всех этих мимолетных и тут же ушедших в небытие влюбленностей, киданий на шею, которую потом лишь хочется сжать руками до умопомрачения, — вот тогда по громкой связи, по секрету всему свету: «Вас ожидает гражданка Никанорова». И будет стоять, и ждать будет, как стойкий оловянный солдатик, стойкая оловянная солдатка.

Вот в фильме «Аэлита, не приставай к мужчинам» она с Валентином Гафтом. Страшным Гафтом, пугающим Гафтом. Он ее кидает, разводит на деньги, аферист проклятый, гипнотизирует, словно Воланд какой, а она… Да что она… Она поверила всему, что он ей наговорил, дурочка. Она готова отдать ему весь свой бесценный мир, всю себя, ничего за душой не оставить. Здесь вновь она в поиске, она Женщина. Потом Гафт напишет Наташе эпиграмму (в благодарность?) — такую, которую прочитать вслух нельзя, какую не может, не должен, не имеет права писать мужчина женщине. Но Гафт мог. Эх, артисты!

…Аркадий Инин, любимый сценарист, драматург добрейшей души, специально на Наташу написал «Однажды двадцать лет спустя». Там у нее (и у Виктора Проскурина) десять детей. «Я — мама», — говорит она, и все понимают, что на наших глазах происходит что-то важное, неповторимое, космическое. Вот кино — оно расширяет сознание, раздвигает горизонт. Оно позволяет тебе прожить сотни, тысячи жизней. У Наташи не было детей, но здесь… «Я — мама». Кто, если не она. Не просто мама — мать-героиня. Верю! Значит, так тому и быть.

Она и сваха («Одиноким предоставляется общежитие», опять от Инина), и Дульсинея Тобосская (и нашла же она своего Дон Кихота, точно нашла!), она вся… «Мне только капельку», — это из «Подранков». Вы помните эту капельку, как она это делает?! Как смотрит на мальчишку! И это тоже Гундарева.

Она и божественная Нина Евлампиевна. И играет маму взрослой дочери в «Осеннем марафоне» в силу особенностей своего прекрасного лица, когда ей всего-то было 30 лет. И жалко ее, нелюбимую… И эти оторвавшиеся рукава подаренной куртки, так артистично выброшенной в окно; и пощечина Бузыкину-Басилашвили на обочине шоссе; и «Мы едем, едем, едем…»

Чтобы еще лучше понять Наталью Георгиевну — помню документальный фильм, где она рассказывала про своего отца: «После распада СССР он лег на диван, повернулся к стене, вот так молча пролежал два месяца и… умер».

…В Театре Маяковского Наташа стала примой, любимицей великого и ужасного Гончарова, главного; он ей давал только первые роли. Гончаров был страшен в гневе (вернее, он так сам себя накачивал, чтобы вызвать у артистов живую реакцию), кричал на всех, кроме Гундаревой и Джигарханяна. А Наташа уж как могла защищала коллег, утешала. Была совсем не звездной, но простой и естественной, самой собой.

Вот только в «Зимнем вечере в Гаграх» она дала звезду, да еще какую. Спародировала… все почему-то подумали на Аллу Борисовну… Но ведь отходчивая — и как в финале пела в обнимку с Евстигнеевым: «Когда простым и нежным взором…»

У Рязанова в «О бедном гусаре замолвите слово» у нее небольшая роль, но какая важная! «Это я-то им посторонняя?! Ну вы скажете, господин хороший…»

Это Наташа-то нам посторонняя? Наша Наташа?! Да разве может быть родней! Нет, не может.

САМЫЙ КРАСИВЫЙ ГОЛ

На «Звезде» вновь показывают «Легендарные матчи» под чутким управлением Вячеслава Фетисова.

Он сам — участник большинства из них. Но сейчас на машине времени мы вернулись в 1974-й, когда Славе было лишь 16, он еще в юношах играл. Тогда советская сборная, «Красная машина», устроила новую зарубу с канадцами, снова на восемь матчей. Да, тогда прошло лишь два года после памятного 72-го, когда бились не на жизнь со сборной НХЛ. Теперь ВХА, вторая лига за океаном, а там великий Бобби Халл в парике да с пушечным броском, Горди Хоу и сыновья в одной тройке, «забияка» Маккензи, как называл его незабвенный Николай Озеров…

И вот в студии сидят участники того матча. Вячеслав Анисин сидит, Юрий Ляпкин, Александр Сергеевич Якушев. Им за 70. Как же приятно их видеть!

В том первом матче серии в Квебеке случилось чудо: Валерий Харламов забил самый красивый гол века. Получил шайбу в своей зоне, по центру прошел вперед, объехал одного соперника, вышел на пару защитников… Движение вправо, влево — и нет канадцев, разъехались кто куда, попались на харламовские финты. Вот он уже выходит один на один с вратарем Чиверсом — и смачно в угол. «Го-о-о-о-ол!!!» — как ликовал Николай Николаевич.

Сейчас это показали в эфире раз десять. Такой гол — мечта! А значит, еще один повод вспомнить великого хоккеиста, так рано нас покинувшего. В 33 года…