Названы основные позиции Турции по ситуации на Ближнем Востоке

7 октября исполнился год с беспрецедентной атаки ХАМАС на Израиль. После чего регион Ближнего Востока из-за израильских ответных действий пережил не пресловутый подъем по лестнице эскалации, а буквально взлет на скоростном лифте.

Действия руководства Израиля вызвали шквал международной критики, в том числе, разумеется, со стороны государств Ближнего Востока, где обвинения варьируются от непропорционального применения силы до геноцида.

В этих голосах особо выделяется Турция, страна, — что принципиально — исторически являющаяся полноправной частью не только и не столько «мира Востока», сколько частью именно западного мира. Даже турецкая внешняя политика президента Эрдогана последних двух десятилетий не привела к кардинальным изменениям этой картины.

Здесь мне могут возразить тем, что укажут на непростые отношения турецкого руководства с Вашингтоном и с европейскими столицами. Непременно вспомнят и про официальное неприсоединение Турции к западным санкциям против России. Наверняка укажут и на официальную заявку, которую Турция подала на членство в БРИКС, и даже на определенную, выражусь сдержанно, ненулевую вероятность того, что Турция будет принята в организацию на ближайшем октябрьском саммите БРИКС в Казани.

Однако на все эти соображения, список которых, разумеется, может быть расширен, есть и серьезные контрдоводы.

Что касается «непростоты» отношений между турецким руководством и так называемым глобальным Западом, то пока не то что ни о каком разрыве — даже ни о каком надрыве отношений говорить не приходится.

Самое главное: Турция остается важным и, самое главное, убежденным членом Североатлантического альянса.

Что принципиально с российской точки зрения — Турция является страной, которая поддерживает расширение НАТО, в том числе за счет государств — бывших республик СССР, включая и злосчастную Украину. Условия и сроки не столь важны, дело в принципиальной поддержке.

Что касается громких и, чего уж греха таить, греющих нашу душу заявлений отдельных турецких политиков, никакой выход из НАТО, невзирая ни на какие турецкие проблемы внутри Альянса, включая тему Рабочей партии Курдистана, Турция не планирует и вряд ли в обозримой перспективе будет планировать.

Официальное неприсоединение Турции к антироссийским санкциям — оно и есть «официальное».

В том смысле, что есть и неофициальная практика, что называется, «на земле», демонстрирующая разительное расхождение с официальной риторикой, звучащей с самых высоких трибун в Турции и в России.

Нельзя отрицать того, что в 2022 и отчасти в 2023 годах Турция воспользовалась открывшимися перед ней рыночными возможностями в торговле с Россией, кратно нарастив с нашей страной товарооборот, в то время как страны Запада потянулись «на выход».

С пикового показателя пятнадцатилетней давности — 38 млрд долл. в 2008 году — товарооборот в 2022 году взлетел до заоблачных, по меркам российско-турецкой торговли, 65 млрд долларов, приведя в крайнюю форму раздражения Вашингтон.

С тех пор Запад перешел к жесткому, не признающему никаких границ допустимого давлению на Турцию, которое в итоге снизило взаимную торговлю с Россией в 2023 году до 57 млрд долл. Как ожидается, в 2024 году товарооборот снова снизится, предположительно, до показателя в коридоре 40–45 млрд долларов.

Немаловажно отметить один нюанс: резкий рост товарооборота с Россией в 2022 году можно объяснить не столько «официальным» неприсоединением Турции к санкциям в пику позиции США и ЕС, сколько «недоглядом», допущенным со стороны Запада.

Зато когда американцы взялись за дело по-серьезному, двусторонней российско-турецкой торговле пришлось откровенно несладко.

Особенно несладко ей пришлось после указа президента США Джо Байдена от 22 декабря 2023 года, дающего право Казначейству США вводить санкции против зарубежных банков, которые замечены в обслуживании «неправильных сделок» с российскими контрагентами.

А правильными, читай допустимыми для американцев, сделками являются те, что относятся к таким отраслям, как пищевая промышленность, легкая промышленность, фармацевтика, туризм; и на этом, собственно, все из широкого спектра торговли между Россией и Турцией.

И так или иначе Турции пришлось под американским давлением принять такие правила игры, которые действуют сейчас не на геополитических высотах, а на грешной земле. Подчеркну, ни один государственный и частный турецкий банк не готов на себя взять риски попадания под американские санкции из-за «неправильных» сделок своих клиентов с российскими контрагентами.

Насчет Турции в БРИКС и сказать нечего, поскольку в отсутствие официальных и предельно ясных критериев членства, которым должны отвечать страны-кандидаты, вступление не будет стоить туркам в политическом смысле почти ничего. Всегда можно будет сказать «обеспокоенному» Западу о том, что БРИКС — это некий «факультатив» по сравнению с тем же предельно четко прописанным членством Турции в Североатлантическом альянсе. Нет критериев, нет правил и, самое главное, нет никаких обязательств — ни экономического свойства, ни тем более свойства политического.

В общем, резюмируя: ни по какому из существенных для России индикаторов (пока) нельзя отнести современную Турцию к лагерю Глобального Юга. Даже невзирая на то, что Турции удалось заметно за последние годы диверсифицировать свои внешние связи.

Напротив, институциализация связей между Турцией и Западом (тут и членство в НАТО как политический аспект, и членство в таможенном союзе с ЕС как экономическая составляющая) такова, что она принимает на себя и успешно демпфирует турецкое неудовольствие, даже по достаточно серьезным вопросам, Вашингтоном, Брюсселем, Берлином и Парижем.

И вот весь последний год Турция, как неотъемлемая часть западного мира, выступает с резкой антиизраильской риторикой, которую себе не позволяет в этом западном лагере пожалуй что и никто больше. В то время как США пытаются работать со своим разбушевавшимся региональным протеже, европейские столицы попрятали глаза и лишь время от времени выдают что-то крайне маловразумительное.

На этом фоне нет таких сравнений и эпитетов, которые не прозвучали бы от официальной Анкары в адрес израильского премьер-министра Биньямина Нетаньяху, включая регулярное сравнение того с Адольфом Гитлером. Турция поддержала иск ЮАР против Израиля в Международном суде при ООН и ввела в отношениях с еврейским государством (отдельные) торговые ограничения.

Наконец, президент Реджеп Тайип Эрдоган произнес многозначительную фразу о том, что если так дело пойдет, то Турция может войти в Израиль «так же как в Ливию и в Карабах».

Оставим в стороне тот факт, что Турция официально и непосредственно не участвовала ни в ливийской гражданской войне, ни в армяно-азербайджанском конфликте, а лишь только оказывала поддержку, пусть и существенную, но внешнюю. Это как раз тот случай, когда форма вполне может оказаться важнее содержания: член западного мира, страна НАТО угрожает военным конфликтом Израилю, который «крышуется» «аж в самом» Вашингтоне. Что само по себе уже беспрецедентно.

Беспрецедентным стал и сентябрьский досрочный отъезд президента Эрдогана с 79-й сессии Генеральной ассамблеи ООН в Нью-Йорке, когда турецкий лидер отказался от ужина с президентом США Джо Байденом из-за продолжающейся американской поддержки Израиля. И это невзирая на то, что американцы Турции для поправления ее непростой экономической ситуации откровенно нужны. А США очень бы хотели турецкого присутствия на торжественном мероприятии своего президента, что было бы сигналом миру о том, что, невзирая ни на что, Турция с ними в одной лодке.

Все эти жесты, повторюсь, беспрецедентны, однако правильный вопрос заключается в том, на что готова не на словах и не в виде демаршей, а на практике Турция. На повторение Ливии? На повторение Карабаха? На фоне того, как Израиль уничтожает одного за другим лидеров ХАМАС и «Хезболлы» и открывает полноценный второй фронт в Ливане. И с учетом предостережения президента Эрдогана, который сказал, что следующей целью Израиля может стать уже сама Турция.

Ответ на этот вопрос неизбежно пролегает через вопрос другой: является ли нынешний конфликт конфликтом Турции, или же, как пишет ряд оппозиционных турецких политологов, «это не турецкая война», а следовательно, надо немного «остыть»?

Да, Ближний Восток для Турции — это зона ее стратегических интересов. Однако важно помнить, что ни Израиль, ни Иран не являются ни странами-союзниками Турции, ни даже единомышленниками, ни даже попутчиками. И даже напротив, с обеими странами у Турции серьезная конкуренция за влияние в регионе.

Вспоминая две карты конфликтующих израильской и иранской осей в регионе Ближнего Востока, которые продемонстрировал премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху на заседании недавней ГА ООН, назвав одну из них (понятно, израильскую) «благословением», а другую, иранскую (не менее понятно), «проклятием», наблюдательный зритель увидит, что Турция не является частью ни одной из осей. Дело тут не в географии, а в том, что Турция строит свою собственную ось в регионе как альтернативу и израильскому, и иранскому поясам влияния.

Это не означает, что Турция не нацелена на поддержку палестинцев и создание палестинского государства. Безусловно, нацелена. Но лишь имея в виду свою собственную, третью ось для Ближнего Востока, в которой лидирует Турция, а не Израиль или Иран.

Так что втягиваться в нынешнее противостояние между Израилем и Ираном за рамками того, что страна сейчас делает, с турецкой точки зрения было бы абсолютно иррационально, в то время как главные конкуренты схлестнулись между собой. Тем более что находящаяся в непростом экономическом положении и при этом интегрированная в западный мир Турция не может позволить себе полноценной ссоры ни с Западом, ни с Израилем. Пощупать за «красные линии» и тот и другой — это пожалуйста, но не более того… Может быть, и до пересечения линий когда-нибудь дойдет, но уж точно не сейчас…