Актер Дмитрий Муляр назвал свои самые ценные роли

На недавнем сборе труппы в Театре на Таганке торжественно объявили, что Дмитрий Муляр удостоен звания заслуженного артиста РФ. Коллеги аплодировали, и почти каждый говорил: «Ну наконец-то». На Таганку Дмитрий пришел в 1994 году после окончания Театрального училища им. Щукина, где учился на курсе у основателя легендарного театра Юрия Любимова.

Дмитрий сыграл главную роль в «Подростке» и Алешу Карамазова в «Братьях Карамазовых» по Достоевскому, Федора Годунова в «Борисе Годунове», Онегина в «Евгении Онегине», Максудова в «Театральном романе»… Кинокарьера началась в том же 1994 году с фильма «Серп и молот» Сергея Ливнева.

Мы познакомились в 2005 году на фестивале «Литература и кино» в Гатчине. Там Дмитрий получил награду за лучшую мужскую роль сразу за две картины: «Рагин» Кирилла Серебренникова по чеховской «Палате №6» и «Золотая голова на плахе» Семена Рябикова, где сыграл Сергея Есенина. С тех пор снялся более чем в 100 фильмах. Это «Инсайт» и «Спитак» Александра Котта, «Однажды в Ростове» Константина Худякова, «Голова классика» Валерия Лонского, «Доктор Живаго» Александра Прошкина, «В круге первом» Глеба Панфилова, «Жила-была одна баба» Андрея Смирнова, «Мешок без дна» Рустама Хамдамова, где он был одухотворенным грибом, «Беспринципные» Романа Прыгунова, «Выжившие» Андрея Прошкина, «Ледокол» Николая Хомерики… Были у него главные роли и яркие эпизоды, десятки милиционеров и сотрудников НКВД и КГБ, люди в форме, главный герой в мини-сериале «Как выйти замуж за сантехника», где сказано, что таких сантехников у нас еще не было. Дмитрий сыграл в «Государыне и разбойнике» Екатерины Толдоновой Емельяна Пугачева, в «Космосе как предчувствие» Алексея Учителя и в докудраме «Наш космос» Юрия Гагарина, на которого был удивительно похож.

— После того как объявили о присвоении вам звания, коллеги подходили со словами: «Ну наконец-то». Процесс слишком затянулся?

— Все хотели, чтобы это произошло и чтобы с ними это тоже случилось. Еще мне говорили: «А я думал, ты давно заслуженный».

— Вы учились у Юрия Петровича Любимова, потом пришли в его театр. У вас сложились особенные отношения?

— Наверное, особенные. Он меня любил, хотя я с третьего курса ушел по учебным соображениям. Весь наш курс попал в Театр на Таганке, а я — нет. Я пришел в театр, когда Юрий Петрович находился за границей. Заведующая труппой знала, что он меня как-то выделял, сообщила ему, что я заходил. Любимов ей сказал: «Возьмите». Так я оказался в театре.

— То есть обид не таил?

— Нет, если вы про уход с курса. У Юрия Петровича была особая позиция относительно дипломных спектаклей. Он считал, что они не нужны, пусть студенты вводятся в репертуар театра и там защищают дипломы. А я мечтал о том, как сыграю в училище, и это стало причиной моего ухода с курса. Театр был тогда единый, с двумя сценами, но никто, конечно, нас там не ждал. Любимов нас набрал, сам бывал наездами, приезжал два раза в год. Мы ему показывали отрывки. С Юрием Петровичем было очень интересно с профессиональной точки зрения и по-человечески комфортно. Он хотел обновить труппу, влить в нее молодую кровь, давал указания и уезжал. Без него никто этого не делал. Да и рано нас было вводить в спектакли с профессиональными актерами. Для этого требовалась подготовка получше. Несколько человек в итоге ушли делать дипломные спектакли, что было глупо с точки зрения дальнейшего трудоустройства. В тот момент театр разделился, и надо было затыкать дыры, образовавшиеся из-за ухода актеров к Николаю Губенко. Когда Юрий Петрович приезжал, мы работали над «Подростком». Он его ставил его в Финляндии и хотел сделать нечто подобное в Москве. Он давал задания разминать материал, и мы занимались этим пару лет, делали какие-то отрывки. Любимов приезжал, смотрел, многое ему не нравилось. А мне очень хотелось в этом участвовать, и я выпросил на ночь инсценировку. Ксерокса тогда не было, а надо как-то текст переписать. У меня был роман Достоевского, и я прямо в книжке подчеркивал карандашом то, что вошло в инсценировку. Пока мы доучивались, шли поиски исполнителя главной роли. Мы несколько месяцев разминали материал без Любимова, и потом я сыграл Подростка — Аркадия Долгорукова. Это была моя дебютная роль.

— Ваш курс был единственным у Любимова после его возвращения на родину?

— У него еще был музыкальный в ГИТИСе. А мы были первым курсом, который он набрал. Если не считать самого первого — 1964 года, но это был даже не его курс, он просто там поставил «Доброго человека из Сезуана», с которого начался Театр на Таганке.

— Что вас ожидает в новом театральном сезоне?

— Я репетирую Антонио в «Свадьбе Фигаро» с режиссером Денисом Бакурадзе. В прошлом сезоне мы выпустили «104 страницы про любовь» по пьесе Эдварда Радзинского, и этим спектаклем открыли нынешний сезон. Я давно ничего не выпускал, и мне было интересно сыграть сразу четыре роли в одном спектакле. Их поначалу было даже пять. Все они небольшие и разные — Семенов, Отчим Евдокимова, Веселый гражданин с георгином, Сторож в зоопарке. Каждого персонажа я полюбил, нашел в нем что-то особенное. Играю их с использованием разных театральных элементов, с речевыми и пластическими особенностями. Особый драйв в том, что надо быстро переодеться и выйти на сцену совершенно другим, так что зрители иногда не понимают, что перед ними один и тот же актер.

— Это же не единственный ваш спектакль?

— Я играю Мастера в «Мастере и Маргарите».

— Негусто для такого артиста, как вы. То есть кино для вас важнейшее из искусств?

— Одно дополняет другое. В театре все медленнее, подробнее, в кино все стремительнее. У меня интересная и смешная роль в новом сезоне «Шифра» Веры Сторожевой, который снимался в Кисловодске. Я получил большое удовольствие и от материала, и от работы с Верой Михайловной. Она умный и профессиональный режиссер, с большим чувством юмора. С ней легко. Моего героя не было в предыдущих сериях. Это новый персонаж. Он начальник милиции, провинциальный кисловодский руководитель. Вдруг в его город приезжают какие-то женщины, сотрудницы спецотдела ГРУ, чтобы расследовать сложное преступление. И он, опытный человек, прошедший войну, начинает подозревать, что приехали копать под него. С одной стороны, он — начальник, которому все подчиняются, а с другой — его приводят в трепет приезжие барышни. Его доводит до бешенства то, что они, по его мнению, мало в чем разбираются. Серьезный и мужественный человек оказывается в комичной ситуации. Когда мы читали сценарий, давились от смеха.

(Пока мы разговариваем, в гримерку заходит Денис Муляр и желает брату хорошего спектакля.)

— Это мой брат, — говорит Дмитрий.

— Удивительно, что в вашей семье сразу два брата пошли по актерской стезе. Таких примеров мало.

— Почему же? А братья Соломины?

— Братья Ильины, сестры Кутеповы… Можно назвать еще несколько имен, но их по пальцам перечесть. Вы жили в небольшом городе Карачеве под Брянском, где и театра не было. Как же вас в актерскую профессию занесло?

— Для Дениса, наверное, имело значение то, что я выбрал именно эту профессию. Дурной пример заразителен. Денис — очень хороший актер.

— Денис последовал за старшим братом. А вы о чем мечтали?

— У меня было туманное представление об актерской профессии, и то благодаря кино, которое можно было посмотреть в кинотеатре и по телевизору. О театре я ничего толком не знал. Когда решил поступать, посетил пару раз театр в Брянске. Видимо, было какое-то смутное желание проживать жизни других людей.

— Вы родные братья, но фактурно очень разные.

— Мы разные, но наши голоса постоянно путают. У нас разница в возрасте — семь лет. Денис работал у Николая Губенко в «Содружестве актеров Таганки» до объединения театров. Я в последнее время нечасто туда захаживал, поэтому, увидев роли, которые Денис уже сыграл у нас (Летчика в «Добром человеке из Сезуана»), был приятно удивлен такому качеству исполнения при срочном вводе. У него будет ряд любопытных лабораторных спектаклей. Обязательно приходите на «Леди Макбет Мценского уезда» по Лескову, где Денис невероятный. За семь дней сделали небольшие кусочки, и это такое мощное соединение формы, эксцентрики, глубины! Денис очень там хорош.

— Вы не сталкивались на площадке или на сцене?

— Пока нет. Как-то начинали вместе репетировать, но я заболел, и все свершилось без меня. У Губенко Денис работал много лет, а здесь, с момента объединения, около двух лет. В «Шифре» он снимается с первого сезона, но на площадке мы вместе не работали.

— Изменился ли на вас спрос в сегодняшней возрастной и профессиональной категории?

— Если смотреть правде в глаза, то все привязано к возрасту. Теперь уже не предложат роли тридцатилетних героев. Неожиданные предложения возникают, хотя ролей в моей категории гораздо меньше, чем ролей молодых героев.

— Какой у вас ритм жизни? Чаще приходится ждать или разрываться?

— Ритм все время неровный. Сначала ждешь, а потом на тебя одновременно наваливается несколько ролей, так что приходится быстро бежать. Потом снова ждешь. Когда бежишь, то сожалеешь о том, что нет возможности присесть и подумать. А когда сидишь и думаешь, начинаешь скучать по стремительному темпу. Я не очень люблю говорить о еще несостоявшихся проектах. Это плохая примета — вслух рассуждать о том, чего еще нет. Лучше этого не делать. Вдруг не заладится.

— Вам кино и театр многого недодают. Вы способны на большее.

— Согласен. Есть какие-то несостоявшиеся вещи, но обстоятельства бывают разные.

— После съемок в фильме «Космос как предчувствие» Алексея Учителя были ли другие предложения сыграть Гагарина?

— Было зарубежное предложение, но до работы дело так и не дошло. У нас тоже про Гагарина что-то снимали, но к тому времени я уже подрос. Так все и ограничилось фильмом Алексея Учителя. У Гагарина ведь очень интересный поворот судьбы. По-моему, в Америке после его полета в космос вышла статья примерно с таким заголовком — «Человек, у которого все уже позади». А Гагарину тогда было 27 лет. Вся жизнь впереди. Он очень хотел летать, а его держали в запасе. Когда погиб Комаров, а он был его дублером, приняли окончательное решение, что Гагарин больше не полетит. Такая вспышка, риск в самом начале, а потом бесконечные поездки по миру. А то, к чему он стремился, так и не произошло. Возможно, именно это обстоятельство и стало причиной его раннего ухода. Материала для большого фильма о Гагарине достаточно, но такая картина еще не снята.

— Какие из последних ролей были для вас особенно ценны?

— Интересная была роль в «Шифре», и решена она в юмористическом ключе. Большие и серьезные работы в фильмах «Алекс Лютый» и «Декабристка», где я сыграл адвоката, оказавшегося по доносу в лагере. Он проходит путь от очень успешного, привыкшего к комфорту человека до жизни в совершенно иных условиях. На свободу мой герой выходит абсолютно другим человеком. Жена вызволяет его всеми правдами и неправдами, а точнее — неправдами, и это целая сага из десяти серий с коренными изменениями в человеке.

— Вы либо жертва лагерей, либо милиционер, сотрудник НКВД или КГБ, человек в форме. Вас это не смущает?

— В кино прилипает определенный ярлык, и актеров начинают использовать в том качестве, в каком увидели однажды. Но у меня есть и совсем злодейские роли, и положительные. Скоро начнутся съемки детского фильма «Каждый мечтает о собаке» у Ольги Беляевой по повести Владимира Железникова, автора «Чучела». Там у меня роль отца. Его уже нет на свете, но он появляется в воспоминаниях маленького сына, когда нужно решить какой-то важный вопрос. Это что-то вроде разговоров с ушедшим отцом. Надеюсь, будет интересная роль.